Reklama.Ru

ГОЛОВА ПРОФЕССОРА ДОУЛЯ ИМЕЛА СВОЙ ПРОТОТИП
БИОРАДИОЛОГ РАДЧЕНКО

Продолжение. Начало в № 175

Именно на этот день была назначена казнь убийцы Троэра, которая произошла в точно назначенное время. Голова покатилась на землю.

Молодой врач Вендт рисковал многим. Но жажда познания и стремление во чтобы то ни стало открыть еще одну из загадок природы взяло вверх. Он выпросил голову у казненного палача, и приложил цинковую пластинку гальванического аппарата к одному из передних перерезанных мускулов шеи.

В тот же момент, на глазах у изумленной толпы зевак, последовало мощное сокращение мускульных волокон.

-- А что еще сможет сделать эта голова? -- поинтересовался кто-то из любопытных.

-- Сейчас узнаем, -- живо откликнулся другой, падкий до сенсаций.

Словно выполняя необычную просьбу, доктор Вендт начал раздражать перерезанный спинной мозг.

И тут случилось совсем уж необычное. Застывшая гримаса начала потихоньку меняться. Нет, глаза остались такими же, а мускулы лица сократились и явили толпе выражение страдания.

-- Интересно, а если ему сделать козу рогатую, зажмурит глазки? -- этот голос принадлежал грузному мужчине, с одутловатым лицом, судя по всему, мяснику.

Доктор Вендт растопырил указательный и средний палец, показывая голове, что готов их ткнуть в глазные яблоки. Глаза казненного в ту же секунду закрылись.

-- А, не любишь, проклятый убийца! -- торжествующе произнес кто-то почти над ухом доктора. И тут же без перерыва выпалил -- Как бы ему опять глаза открыть...

Вендт призадумался. В самом деле, как это сделать? Не станешь же пальцами разжимать веки.

Выход был найден неожиданно. Откуда-то сверху раздался скрип закрываемой рамы окна, и по лицу доктора скользнул едва различимый, отраженный солнечный блик. Солнечный зайчик? А что, может, это и выход.

Доктор живо повернул отрубленную голову к солнцу. Глаза тут же раскрылись. Впрочем, на какие-то две-три секунды, потом веки опять захлопнулись. И вправду, вряд ли кто из читателей, живых и здоровых, может смотреть на солнце не зажмурившись.

На этом эксперимент можно было считать завершенным. Будь доктор Вендт один, возможно, он бы так и сделал. Но вокруг него почти приплясывала от исступления возбужденная толпа. И крики неслись, как на напряженном футбольном матче.

-- Троэр! -- рявкнул кто-то из зевак.

Мертвые глаза снова открылись, и зрачки медленно поплыли в сторону говорившего.

-- Ничего себе, -- тощая длинная женщина чуть ли не присвистнула.

-- Троэр! -- закричал какой-то студент с противоположной стороны.

И снова отрубленная голова, если можно так выразиться, живо прореагировала на это обращение.

-- Троэр! -- чуть слышно позвал доктор.

Рот казненного приоткрылся, словно голова пыталась что-то сказать. Но мы-то знаем, что слова можно произносить только после того, как наберешь в грудь побольше воздуха. А где этой бедной голове можно было взять воздух? Так и зеленый воздушный шарик выпускает из себя воздух с хрипом и присвистыванием. Но еще никто не слышал, как выходит воздух из только что купленного и не надутого шара.

Доктор Вендт почувствовал, скорее интуитивно, что голове убийцы Трэра осталось жить считанные секунды. И тогда он, без колебаний разжал челюсти казненного и вложил на язык палец. Рвотного рефлекса не последовало, но голова так яростно стиснула зубы, что экспериментатор почувствовал сильную боль.

Но это был последний всплеск. Через секунду-другую глаза окончательно закрылись, и голова перестала реагировать на опыты.

-- Все? -- разочарованию протянул все тот же студент -- жертвы он мучил гораздо дольше. Между прочим, я засек время...

Доктору Вендту показалось, что прошло не менее получаса, минимум двадцать пять минут. На деле все оказалось гораздо меньше. Часы показали две минуты и сорок секунд.

Этот случай, известный Александру Беляеву, мог лечь в основу "Головы профессора Доуэля". Впрочем, не только он один. Куда более подробно был осведомлен писатель-фантаст (впрочем, фантаст ли?) о случае, происшедшем с Антуантом Жозефом Вирцем, не менее знаменитым в своей стране, чем Леонардо да Винчи в итальянскую эпоху Возрождения. Но давайте сделаем небольшую паузу. Кто-то может скушать "Твикс", кто-то попить чайку.

ВОТ БОЛТ В МОЗГИ ПРОБИЛСЯ, И АГА...

У группы "Любэ", которая в День Победы дала виртуальный концерт на стадионе "Балтика", а многие собравшиеся калининградцы на это почему-то обиделись, есть замечательная песня со словами: "Вот пуля пролетела, и ага...".

Судя по всему, пуля пролетела мимо. А что бывает, если она пробивая черепную коробку оказывается застрявший в мозгу? В 999999 случаях наступает мгновенная смерть. Но бывает один шанс из миллиона. У современных исследователей, врачей Гоулда и Пайла, выпущен монументальный труд, который называется "Аномалии и курьезы медицины". Один из разделов манускрипта посвящен описаниям нескольких случаев, когда очень тяжелое повреждение мозга совсем незначительно отражалось на жертве.

Например, одна молодая женщина работала подручной на мельнице. Случайно или нарочно, сейчас этого не установить, в механизм мельницы попал большой болт. Под воздействием крутящегося момента этот кусок железа развил бешеную скорость и вонзился женщине в лоб, как раз у линии волос над правым глазом. Скорость полета болта была настолько высока, что кость черепа не стала препятствием для железа. Болт разорвал ткани черепа, смел кусочки кости внутри и засел на глубине 10 см.

Надо ли говорить, что часть мозга, по которой произошел "полет шмеля", погибла окончательно и бесповоротно в момент соприкосновения. Еще одна часть мозга была потеряна при проведении операции. Шансов на спасение не было никаких.

Но так считали врачи, а не сама женщина. Она восприняла несчастный случай как недоразумение. И что самое удивительное, не потеряла сознание ни момент удара, ни после, во время проведения операции. Но еще больше ошарашило эскулапов то обстоятельство, что от частичной потери мозга у женщины даже не болела голова!

В клинику счастливица так и не попала, но с нее взяли расписку в том, что не далее чем через два года ей надлежит вернуться в клинику и лечь на обследование. Если, конечно, с ней ничего сверхъестественного не произойдет.

Эти 730 дней пролетели как одно мгновение. Женщина охотно прошла обследование, но ни один врач, включая невропатолога, не нашел никаких отклонений от нормы. О несчастном случае напоминал только небольшой шрам на лбу. Женщина прожила дольше неверующих врачей, во всяком случае, она скончалась спустя 42 года в почтенном возрасте.

МОСТ В РОЛИ ЛЕЗВИЯ

Я намеренно продлеваю паузу, связанную с тем, чтобы Вы, уважаемые читатели, могли бы получше прийти в себя. А потому готов предложить Вам историю, которая произошла в середине прошлого века в далекой Америке.

Как известно, человека, плывущего на лодке по городским кварталам (в городах, где они имеются), часто поджидают опасности в виде низко висящего моста. В таких случаях нужно держать ухо востро и, как говорят наши южные славянские соседи, "не ловить гав".

Между тем один молодой матросик, заглядевшись на красивую девчонку, не сумел правильно сориентироваться в пространстве, и был обречен на верную смерть. Он был зажат, как в огромных тисках, между нижним ярусом арки моста и надпалубной надстройкой судна, на котором шел. В эти тиски угодила голова. Острый мостовой брус срезал верхнюю часть черепа примерно на одну четвертую часть головы. Причем срез начинался примерно на два дюйма выше правого глаза. Сознание матрос потерял тут же, вместе со скальпом.

Пока суть да дело, пока пострадавшего переправили в "хоспитал", времени прошло не менее трех часов. Как только он попал в руки медикам, те не могли понять, каким образом был сделан срез. У людей в белых халатах возникло предположение, что тут не обошлось без медицинской пилы.

Зрелище было не для слабонервных, так как живой человеческий мозг, как говорится, дышал вовсю. Около часа эскулапы обрабатывали рану и прикидывали, как лучше ее закрыть.

Как вдруг морячок, как ни в чем не бывало, открыл глаза и спросил:

-- Где я? Что случилось?

Легкий шок вскоре прошел, и врачи объяснили пациенту, что у него, мол, с башкой не все в порядке. И уговорили полежать хотя бы до того момента, пока они не забинтуют головушку забубенную.

Братишка согласился, но как только его закончили бинтовать, тут же сел. Не успели врачи вымыть руки, как матросик вскочил на ноги и начал одеваться.

Конечно, беднягу вернули на больничную койку. Но уже через два месяца "Красавчик", как его тут же окрестили сослуживцы, бойко рассекал просторы городского канала.

Можете представить себе, какой бешенной популярностью пользовался "красавчик" у местных девушек? Его несколько раз чуть было не прихлопнули разгневанные ревнивцы. Но что-то в последний миг их останавливало. Наверное то, о чем поведал один гайдаевский киногерой: "Грешно смеяться над больными..."

Впрочем, наш матросик мог быть вполне доволен состоянием своего здоровья. Во всяком случае, самое большее, что у него случалось -- это легкое головокружение. И только спустя 26 лет после несчастного случая у парня появилась некоторая неровность в походке, а потом у него частично парализовало левую руку и ногу.

И все-таки его уложили на госпитальную койку спустя еще четыре года. У него была замечательная впадина от темени до уха, но, как ни странно, он ни на что он не жаловался. Но не могли его отпустить просто так. В результате, в журнале сделали запись о том, что у матросика развилась тенденция к истерии.

А в самом деле, как это она могла не развиться, если к необычному пациенту такой толпой валили студенты-практиканты, врачи муниципальных больниц и прочите глазеющие, как будто у него на лбу вырос бивень мамонта. И каждый из любопытствующих так и старался утопить свой палец в исторической выпуклости. Тут не то, что истерия -- до преднамеренного убийства рукой подать!

В общем, замордовали парня. О том, когда и отчего он умер, сведений нет.

АНТУАН ЖОЗЕФ ВИРЦ И ПОЛОТНА КОЛОССАЛЬНЫХ РАЗМЕРОВ

Имя знаменитого бельгийского живописца не всякому калининградцу знакомо. Даже искусствоведам. Между тем Антуан Жозеф Вирц прожил весьма бурную жизнь, и запомнился современникам картинами колоссальных размеров на исторические, сюимоментные, религиозные и фантастические темы.

В молодости Антуан учился в Антверпенской академии, где постигал искусство владеть кистью у известных мастеров своего времени. Одно время писал под великого Рубенса, потом в его творчестве стало ощущаться подражание Микеланджело.

В 43 года в период своего расцвета, как художника, Вирц перебрался в Брюссель, где специально под него возвели громадную мастерскую.

Спустя почти столетие Вирца неожиданно оценили в сталинской России, но еще в России царской о Вирце шла молва, как о мастере, способном на критику существующего буржуазного строя, как о великом пацифисте, исповедующем в своем искусстве тему мира. Но если Пикассо ассоциируется у многих с голубкой мира, то лучшими полотнами Вирца считаются такие, как, например, "Современная цивилизация", "Пушечное мясо", "Последняя пушка", "Наполеон в аду".

Особняком в этом ряду стоит картина "Видения и мысли отрубленной головы". Ее критиковали больше всего, обвиняя Антуана Жозефа в том, что в погоне за сенсационным сюжетом у него просто-напросто поехала крыша. Что все это бредни сивой кобылы лунной ночью, фантастика чистейшей воды и т.д. и т.п.

Между тем дело обстояло гораздо более интригующе, чем можно себе представить. Мастеров кисти на протяжении нескольких столетий неотвязно мучил один и тот же вопрос: как долго длится процесс казни для преступника, у которого снимают голову. До каких пределов во времени растягивается процесс умирания отделенной от туловища головы, есть ли в ней какие-то мысли, сожаления о содеянном, раскаяние, нежелание уходить из жизни. Может ли душа, разделенная топором палача, вновь воссоединиться уже после физической смерти.

К этой теме Вирц подбирался не один год. И ради этого завел дружбу с врачом местной, брюссельской тюрьмы. Но друг мог помочь художнику поскольку-поскольку, так как отрубленных голов он на своем веку видал немало, а вот "залезть" в оболочку готового к казни преступника, естественно, не мог.

Тем временем, в Брюссель приехал однокашник тюремного врача, некий доктор В., который долгое время занимался проблемами гипноза. Едва ли не в первый вечер знакомства со знаменитым художником, В. вызвался помочь маэстро.

-- Я смогу ввести Ваше сознание в оболочку преступника, стоящего на эшафоте, -- пообещал доктор Вирцу. Возьмите своего секретаря, а я возьму своего с тем, чтобы они независимо друг от друга вели эксперименты. По рукам?

-- А я не умру? -- в голосе художника, как он ни старался, скользнула тревога.

-- Вот этого я не знаю, -- честно признался гипнотизер.

(Окончание следует)

© Новый Наблюдатель, дизайн и размещение компании EType Co