|
||
 |
|
|
Мы в Испании четвертый год. Беспощадное полуденное солнце октября уже не вызывает ни характерных для туристов ассоциаций с морским песочком, ни мысленных противопоставлений вечного курорта бескрайним заснеженным просторам. Солнечно и все. Продуктовые прилавки, шокирующие когда-то живыми присосками экзотически свежих осьминожьих щупальцев, и ярко-оранжевые апельсины вдоль дорог перестали привлекать внимание. Выработалась привычка и к казавшейся вначале неприличной манере регулировщиков беспрерывно свистеть во всю силу и яростно жестикулировать вместо подачи строгих сигналов. Но привычка к жизненным устоям коренных обитателей этой земли так и не пришла, потому что каждый день испанский характер, замешанный на “гремучей смеси” величайших достоинств, благородства и восхваляемых недостатков приносит нам все новые и новые открытия. Первым таким открытием для меня стало незнакомое доселе философское понятие “витализм”. Ева Гарсия, преподаватель курсов культуры Испании, пояснила мне это так:
Вторым открытием стало то, что полвина жителей этой земли гордится своей ленью, как отголоском принадлежности к благородным дворянским фамилиям. При этом обе половины, и дворянство и простолюдины, предпочитают грязные анекдоты (где чаще всего фигурируют всякого рода человеческие выделения и уродства…). Например: “Перес был так мал, что ему приходилось вдыхать вонь своих носков”. Второй срок жизниСталкиваясь по работе и в быту с испанцами, Вы с первого взгляда замечаете, что они теряют попусту массу времени. Дело, которому красная цена пять минут, неизбежно растягивается, и порой растягивается на… годы! Даже строгая международная банковская система, как бы распарившись на солнышке, временами теряет в Испании строгие очертания и превращается из налаженной машины в вольную импровизацию. Приведу пример из жизни. Разницу между фамилиями Смит и Смирнова действительно можно не заметить, особенно если голова занята предстоящей вечеринкой, и 105 000 долларов, ошибочно адресованные одной иностранке, миссис Смит, попадают на испанский банковский счет другой иностранки, госпожи Смирновой, потому что клиентки с фамилией Смит в отделении банка попросту нет. Недоразумение быстро исправляется, деньги переадресовываются. Но… с ошибочным отнесением всех комиссионных – немногим менее 1000 долларов, - на счет Смирновой, что начисто съедает остаток, предназначенный для оплаты коммунальных платежей. Вернувшись после поездки на Родину, наша соотечественница обнаруживает, что у нее за неуплату отключены телефон и свет, и что она обязана внести немалые деньги за новое подключение. В разбирательстве с директором отделения банка быстро обнаруживается истинный виновник - банк, а безвинно пострадавшая клиентка получает гарантию, что все скоро будет исправлено, - вернутся 1000 долларов и, сверх того, банком будет оплачено новое подключение света и телефона. При этом директор принес массу красноречивых извинений и вообще был очень корректен, - ни дать ни взять образец высокого финансового сервиса, с белым накрахмаленным воротничком поверх строгого черного галстука и с аккуратной стрижкой черных как смоль волос, обрамляющих смуглое лицо. Смирнова ушла очень довольная и оказанным приемом, и положительным результатом визита. Просидев неделю без связи, в темноте и в пустом ожидании, она решила сама оплатить восстановление утраченных по чужой небрежности удобств. Предварительно получила новое горячее заверение от того же изысканно-корректного директора о скором улаживании мелких формальностей. Через полгода, когда терпеливая от природы Смирнова устала от бесконечных “еста де вьяхе” (в отъезде), “еста де вакасьонес” (в отпуске) и прочих “маньяна” (завтра) она снова идет на прием к директору, но уже новому, и получает от преемника не менее твердое обещание во всем разобраться и уладить дело. Он сдерживает слово. Дело впоследствии улаживается, но в только этом месяце, то есть октябре 1999 года. К сожалению, события начались летом прошлого, 1998 года, то есть принятие очевидного решения тянулось более года. Уверяю Вас, никаких банкирских уловок или иезуитского коварства ни один из директоров не скрывал, изображая лицом и манерами королевскую щедрость и заботу о своих подданных-клиентах. Даже у требовательного Станиславского не повернулся бы язык сказать свое знаменитое "не верю!", - оба служителя банковской системы были абсолютно искренни в своем великодушии. Более того, в принятии нестандартного решения о возмещении косвенных убытков приняло участие множество народу, от простого местного клерка до первого лица в Мадриде. Так в чем же дело? Может быть, в особенностях традиционного для испанца отношения делу? Обратимся к мнению Веги Маквиг, испанской журналистки американского происхождения. В своей популярной работе о людях Испании она аргументировано утверждает, что неистребимый индивидуализм испанцев превращает принятие здесь любого коллективного решения в длительный и бесплодный процесс высказывания мнений. Заметьте, не обмен мнениями, а именно высказывания собственного взгляда без малейшего внимания к чужой позиции. Дело доводится до конца только тогда, когда интерес к нему пропадает и кто-то из спорщиков решает все единолично, по-своему. Или, может быть, дело в том, что, как утверждал американский писатель - испанист Дэвид Унгер, испанская бюрократическая система с давних исторических времен и по сей день сознательно возводит любой вопрос в ранг проблемы, до безобразия растягивая срок его решения? Наверное, и то и другое в той или иной мере истина. Попробую добавить к сказанному и свои наблюдения. Разные дела нередко приводят меня в разные банки, где я неоднократно наблюдал повторяющуюся картину: мы, несколько клиентов, сидим или стоим в долгом ожидании своей очереди. Тем временем банковский служащий, старательно обслуживает первого из нас. Он обращается за уточнением к коллеге с соседнего стола и начинается долгий разговор по делу (только по делу!), - они вспоминают и заинтересованно обсуждают не только аналогичную операцию прошлого года, но и ошибочное мнение, высказанное тогда Кармен. Вид у обоих донельзя активный, они оба буквально упиваются своей деловитостью и занятостью. Они ведь и вправду не про погоду болтают! Раздается телефонный звонок от другого коллеги или другого клиента. И опять долгий и очень живой разговор по делу. Тем временем привычная к терпению очередь ждет своего часа. У меня неизменно складывалось впечатление, что служащий, подобно невнимательному школьнику, то ли не может, то ли не хочет сконцентрировать внимание на работе. Однако это впечатление так же неизменно рассеивалось, когда очередь доходила до меня самого. Клерк заводил со мной живой, более того, интересный разговор по делу, не имеющий ничего общего с привычным на нашей родине стереотипом исполнения служебных обязанностей. К нам подключался, оживляя деловую беседу, коллега с соседнего стола и я уходил полностью удовлетворенный потраченным временем, но… Но меня неизменно терзало ощущение безвозвратно потраченного времени. Дел-то было на 5 минут, а потрачен целый час. “Испанцы так транжирят время, будто надеются, что им будет отпущен второй срок жизни!” - таков был мой излюбленный комментарий. Однако мы уже четвертый год в Испании и, приглядываясь к жизни этих веселых и добродушных людей, я все чаще задумываюсь:
Наше первое столкновение со знаменитой, прямо-таки фантастической, необязательностью жителей юга Испании не заставило себя ждать. Обогнав в 1996 году на самолете багаж, который отправился в Испанию из Украины грузовиком компании Шенкер, мы с супругой, сопровождаемые местным представителем компании по имени Пако, встречали свои пожитки при неприятных обстоятельствах. Нас пригласили на таможню, чтобы в нашем присутствии произвести досмотр багажа на предмет соответствия его приложенной описи. Мы еще не знали, что багаж бессовестно разворован, и в ожидании своей очереди на встречу с таможенным чином, употребляя первую сотню выученных испанских слов, вели дружескую беседу с Пако. Я не оговорился, именно “дружескую”. Наш собеседник с пафосом открыл нам всю правду о себе, о своих амурных похождениях на стороне, о своей любимой жене и обожаемых детях, показывал их фотографии, звал к себе в гости и говорил, что мы на этой земле не одиноки, потому что здесь есть человек по имени Пако. Обещал для нас сделать все, что в его силах. В том числе уладить проблемы с таможней – он ведь раньше сам здесь работал! Еще не имея ни малейшего представления об особенностях испанского характера, мы имели неосторожность поверить и говорили друг другу: “Какие замечательные, добрые люди эти испанцы!” Первый удар – недостача в багаже дорогой аппаратуры и ковров общей стоимостью около 3000 долларов – нисколько не изменил отношения к Пако. Даже наоборот, его искренние сокрушения по поводу постигшего нас несчастья укрепили нашу веру в его доброту. Не меньшее участие проявил и работник таможни. Он авторитетно и несколько торжественно заявил, что вычтет стоимость пропавших вещей из суммы для начисления ввозной пошлины и применит к оставшемуся имуществу минимально возможную процентную ставку. Представьте, каково было нам оказаться в чужой стране обворованными с первых шагов, и Вы поймете, каким нежным чувством благодарности мы прониклись к этим сердобольным людям! Пако, не откладывая, вызвал автофургон чтобы доставить остатки багажа в наш дом в Торревьеху, даже по-дружески помог мне в погрузке. Через несколько дней нас настиг второй удар: наглым враньем оказались обещания блюстителя таможенных рубежей, - письмо из этой службы извещало нас, что:
Да и что я мог доказать, зная 100 слов! Уплатил всю сумму, (около 2000 долларов), постарался, как мог, утешить супругу и забыть о случившемся. Простые подсчеты показали, что дешевле бы вышло все купить здесь. Но тогда мне было не к кому обратиться за советом. Забыть об утрате не дал друг Пако. От него пришло письмо о том, что я должен уплатить его конторе за погрузку, мною же (при его дружеской помощи) произведенную, и за фургон, хотя доставка до самого порога дома, включая все перегрузки, была оплачена полностью еще при отправке. Все еще надеясь, что произошло недоразумение, я разыскал Пако. Лучше мне было не встречаться с ним! Друг заявил, что я имею полное право оспаривать его требование через суд, а он тем временем сделает заявление в полицию о моем отказе от оплаты, и меня выдворят из страны. Да-а… Мы уже четвертый год в Испании и со своей сегодняшней позиции я совсем иначе смотрю на те давние события: Теперь я знаю, что ни Пако, ни таможенник и в мыслях не имели обманывать меня, то есть дать ложное обещание и не сдержать его! Они оба искренне сочувствовали моему несчастью и от всей души хотели помочь, но обстоятельства сложились иначе, - расставшись со мной, оба вдруг вспомнили, что кроме личного сопереживания есть служебный долг! И вообще теперь я понимаю, что нельзя к жителям юга Испании подходить с нашими мерками и нашим отечественным аршином мерить их обещания. Надо взять себе в толк, что здесь просто принято обещать в данный момент то, чего тебе в данный момент желают, и не надо потом цепляться к словам! Кстати, здесь весьма популярен несколько адаптированный к местным идиоматическим особенностям старый русский анекдот:
Был в описанной выше моей истории и еще один очень, прямо-таки очень неприятный момент. Неправдой оказались слова друга Пако, что полиэтиленовая пленка на моих коробках никем от самой Украины не вскрывалась. Позднее, оправившись от первых ударов, я обнаружил на серо-коричневых разворованных коробках, то есть под “девственной” пленкой, желтую наклейку “Шенкер - Испания”. Но поезд, как говорится, уже ушел и деньги увез! Если Вы собираетесь иммигрировать в Испанию или хотя бы относительно долго прожить в этой стране, настоятельно советую: относитесь спокойно, как местным обычаям, ко всему, с чем придется столкнуться в первый же день:
Эти люди живут на своей земле так, как им нравится. И если кому-то это не пришлось по душе, тот может сматывать манатки. Лично мне все здесь очень нравится! Во всяком случае, в наших нынешних русских обычаях гораздо больше дикости, чем в безобидной южно-испанской слабости желать Вам добра, не включая его реализацию в свои планы, и вообще не строить слишком далеких планов, а жить настоящим. На севере Испании, в Каталонии, живет совсем другой народ, с другим языком и обычаем крепко держать данное слово. Но южане про них говорят, что на севере Испании люди до неприличия жадные и расчетливые, мрачные на вид и препротивные в общении. Все, что говорится об отличиях южан и северян (не только в Испании), – в значительной степени преувеличено, но, уверяю Вас, оно не выдумано. Не правда ли, странное для нашего уха словосочетание? Мне было около 10 лет, когда мой отец, фронтовик и армейский офицер, сказал: “Сынок, в жизни есть ОДНА непоруганная святыня, - бескорыстная дружба мужская”. (Автор текста знаменитой в те времена песни “я люблю тебя, жизнь!” - папин одноклассник). В детский мозг на все оставшиеся годы запали, как основной закон жизни, как главный родительский завет, не совсем понятные тогда слова “непоруганная”, “святыня”, “бескорыстная”. Понятия “дружба” и “друг” я и ныне употребляю в своей жизни с большой осторожностью, если не трепетом. Таких, как я, на Руси немало. И вот, оказавшись в Испании, я начал часто слышать: “мы подружились в баре”, “мы с друзьями заняли в баре все столы”. С годами на смену начальному недоумению “как им удается заводить столько ДРУЗЕЙ” пришло понимание: испанцы народ прежде всего эмоциональный с одной стороны, и потому, как правило, добрый; и общительный с другой стороны. Именно через призму переменчивых по своей сути эмоций и надо смотреть на испанскую дружбу. Если провести чисто условную градацию глубины отношений, -
Видимо, права была Веги Маквиг, говоря об индивидуализме, как одной из главных черт испанского характера. Это я с годами научился не просто учитывать, но и понимать. Чего я так и не смог понять – так это приверженность местных жителей к барам и ресторанам. Принято считать, что бар - та самая среда, “амбьенте”, где эмоциональный южанин, помимо любимого винопития под закуски находит удовлетворение сразу всех своих социальных потребностей: к заведению случайных знакомств, к шумному самовыражению, а также к доминированию (как минимум над барменом) и щедрости (в чаевых и взаимном угощении). Но мне это объяснение не кажется убедительным. Примем любовь испанцев к своим барам как факт. Еще обо многих замеченных мной особенностях испанского характера хотелось бы сегодня рассказать. Например, о приверженности ко всякого рода лотереям, неистребимой вере в госпожу удачу, а не в усердный труд как источник благополучия. Но лимит внимания к монитору, 10 000 знаков, опять исчерпан… © Николай
Кузнецов, 1998, дизайн Олега
Дулецкого, |
|
|
![]](../img/rekl_right.gif){kind=small}
